Проект "АЦ" - Страница 4

На самом верху купола темнел серый бетонный круг. Вертолет завис над кругом, моторы взревели на прощанье. Мягкий толчок снизу. Сели. Я начал было суетиться, но пилот молча показал рукой наверх: нельзя, пока винт не остановится. И в самом деле, меня бы сдуло с купола, как пушинку. Наконец тишина. Пилот повернулся ко мне (он чем-то был похож на Дроздова), протянул руку. Дверь кабины открылась, ворвался острый холодный ветер со льдинками. Я спустился вниз и нетвердо встал на бетонный круг. Растерянно посмотрел на вертолет. Пилот медлил. Я оглянулся и в двух шагах увидел широкую каменную лестницу с алюминиевыми перилами (как уличный подземный переход), ведущую вниз. Я помахал пилоту рукой и начал спускаться. Внизу была круглая лифтовая площадка со стенами из голубого пластика. Горели лампы дневного света. Здесь было немного теплее, чем наверху. Что-то гудело: наверное, кондиционер. Я нажал кнопку и, уже входя в лифт, услышал, как над куполом взревели моторы вертолета. Все, приехали.

Внизу у лифта меня ждал Дроздов. Как он здесь оказался раньше меня, было уму непостижимо. Но я очень обрадовался, когда его увидел.

— Ну, здравствуй, Андрей! — сказал Дроздов. — Поздравляю с прибытием.

Я огляделся. Зеленые газоны, прямые мощенные светлыми плитами дорожки. Кусты, деревья, за деревьями — серые корпуса. Легкий теплый ветерок. В воздухе монотонное жужжание. Купол над головой был прозрачен, как небо.

— Что, нравится? — спросил Дроздов.

Я кивнул.

— Там общежитие. Твоя комната номер семь на втором этаже. Столовая — на первом. А это — учебный корпус, лаборатории, мастерские.

И в эту самую минуту купол над головой потемнел, набежали тучки, хлынул дождь. То есть дождя-то я не почувствовал, а только увидел, как по склонам купола заструились широкие потоки воды. С шорохом проползла широкая беззвучная молния, стекло купола ярко засветилось, потом потемнело. Землю под ногами сильно встряхнуло: должно быть, молния ударила неподалеку.

— Вот так мы и живем, — весело сказал Дроздов. — Ну, ступай. Извини, что я с тобой на «ты» перешел, у нас в школе так принято. Прими душ с дороги, хочешь — в бассейне окунись. И обедать. Для тебя уже все готово. Сегодня ты свободен. Осмотрись, познакомься с ребятами. Ну, а завтра с утра приступим к занятиям. Программа ясна?

— Ясна.

— Ну, пока.

И Дроздов скрылся за толстым столбом лифтовой шахты. Мимо пальм, увешанных кокосами (я впервые в жизни увидел, как растут настоящие кокосы), мимо сине-зеленого бассейна с вышкой я прошел к двухэтажному корпусу общежития. Никого по дороге не встретил. Вестибюль был просторный и светлый. По широкой гулкой лестнице я поднялся на второй этаж. Коридор был пуст. Все двенадцать дверей — закрыты, за дверьми тишина.

Моя комната оказалась в дальнем конце коридора. Я подошел к гладкой лакированной двери и остановился. Стало страшновато. А назад-то как? Ну, поднимешься на лифте, выйдешь на верхнюю площадку — и что? Вниз по куполу на карачках? Чудеса, как сказала бы мама.

6

Комната моя была большая, светлая, с окном во всю переднюю стенку. Журнальный столик, кресла, у окна письменный стол, у стены два шкафа, платяной и книжный. Книги все новехонькие: Конан-Дойль, Дюма, Беляев, полные собрания сочинений. Читай — не хочу. Телевизор в углу. Включил — обычная московская сетка. Почему-то меня это успокоило. Подошел к окну, отодвинул штору. Внизу бассейн, пальмы, за ними косая мутноватая поверхность купола, а дальше, как в тумане, — тайга и озера.

Вдруг по дорожке, усыпанной гравием, к бассейну пробежала девчонка в ярко-голубом купальнике. Судя по виду, класс седьмой-восьмой. Впрочем, кто его знает. Лихо нырнула, поплыла брассом. Так. Значит, здесь и девчонки есть. Жаль. Однако же — все живая душа, а то и поговорить не с кем. Я поспешно разделся, побросал свои одежки на кровать (она стояла в нише за занавеской), уверенно подошел к деревянной стене, отодвинул скользящую, как в вагоне, дверь. За дверью была ванная, свет в ней включался автоматически. Впрочем, меня это уже не удивило. Я быстренько ополоснулся, обмотался махровым полотенцем, висевшим здесь же, на крючке, осторожно подошел к окну, выглянул. Девчонка все еще плавала. Я разлетелся было бежать — ба, а плавок-то у меня и нету!

Огорчился. Подошел к платяному шкафу. Думал, пустой, распахнул дверцы — а он битком набит. Красивые синие униформы, одна шерстяная, другая вроде бы джинсовая, с нашивками. Рубашки, майки, все, что нужно. И плавки, разумеется, тоже. Синтетические, красно-зеленые, точь-в-точь по мне. Правильно Дроздов говорил, все будет на месте.

Натянул я плавки и вприпрыжку помчался на улицу. Вниз по лестнице, через вестибюль — и к бассейну. С ходу нырнул — вода теплая, солоноватая.

Вынырнул — рядом девчачья голова в желтой резиновой шапочке. Черноглазая девчонка, лицо хулиганистое.

— Во псих, напугал! — сказала она. — Головой небось ударился? С этого края мелко.

— Ничего! — бодро ответил я, хотя теменем приложился действительно.

Лег на спину.

— Здорово, а?

Девчонка уже отплыла, обернулась:

— Что ты сказал?

— Я говорю, здорово!

Ничего она не ответила, подплыла к лесенке, начала подниматься.

— Э, постой, ты куда? — крикнул я.

Быстренько, саженками помахал за ней. Схватился за поручни.

— Тебя как зовут?

Думал, что ответит: «А тебе какое дело?» С девчонками это случается, находит на них иногда. Будто имя — это государственная тайна либо что-нибудь неприличное.

Нет, ничего.

— Соня, — ответила она, снимая шапочку.